Секулярность: Вера и Многообразие в Современной Европе

Примечание: Данная статья, являющаяся подготовительным материалом конгресса Кейптаун 2010, была написана Робертом Калвертом в качестве обзора темы, которая будет обсуждаться на мультиплексной сессии  «Вера и многообразие: может ли евангельская истина ответить на вы79;ов многообразного светского общества?». Отзывы по этому материалу, представленные в рамках Лозаннского глобального диалога, будут переданы автору  и другим участникам конгресса, чтобы помочь им усовершенствовать материал для представления на конгрессе.

В древнегреческой мифологии Зевс, главный из богов-олимпийцев, выкрал дочь царя Финикии Европу, представ перед ней в облике быка и открыв ей свою истинную сущность только после того, как перенес ее на остров Крит. Французский перевод истолковывает эту историю, как похищение души Европы Богом. Ощущает ли Европа в своей душе присутствие живого Бога? Если и можно говорить о существовании такого явления, как «европейская душа», она несомненно отражает влияние языческой, кельтской, иудейской и мусульманской духовности. Однако сегодня ее можно безошибочно назвать секулярной.

Если  в основе секуляризма лежит «смерть Бога», а секуляризация – процесс, в ходе которого люди утрачивают веру, то секулярность есть система взглядов и ценностей,  которые формируют ту или иную эпоху. «Секулярность, в отличие от секуляризма или секуляризации, относится к системе ценностей или переменам в мировоззрении, на основании которого строится общество» (1). В год, когда исполняется сто лет со дня Первой всемирной миссионерской конференции в Эдинбурге, мы предпринимаем попытку передать атмосферу прошедших ста лет, чтобы осмыслить понятие «секулярность».

Именно в Европе в конце 19-го века возникла эпоха интенсивной индустриализации и урбанизации, требующей большого количества рабочей силы и иначе называемой «эпохой физического труда» (2). В середине 20-го века там начался период капиталоемкой индустриализации и метрополитанизации, иначе называемой «эпохой автоматизации». В конце 20 века, а именно к началу 90-х годов, под влиянием западной технической революции, весь мир вступил в эру информационной индустриализации и глобализации, иначе называемой «эпохой умственного труда». Несмотря на то, что новое мировоззрение поддерживало экономический режим производства, основанный на научно-обоснованной технологии труда, оно оставляло место сверхъестественным и духовным проявлениям.

Автор грандиозной работы на данную тему Чарлз Тейлор  прослеживает понятие «секулярность» начиная с деизма, который оказывал большое влияние на мировоззрение во Франции и Великобритании (равно как и в Америке) в17 и 18 веках (3). Отвергая теистические взгляды, свойственные иудаизму, исламу и большей части христианства, деизм строил свое понимание Бога (Его природы и существования), опираясь на разум и личный опыт, а не на откровения священных книг или свидетельств других людей. Чтобы дать определение секулярности современного мира, Тейлор переходит от рассмотрения деизма к явлению, которое он называет «современной эпохой аутентичности», –  эпохой индивидуализма, в которой человек находится в поиске собственного пути и делает то, что считает нужным. Желание полагаться в поисках Бога на собственный разум и опыт порождает ощущение интеллектуальной автономии. Поскольку деизм ведет к атеизму, многие люди оставляют веру в Богу (по крайней м077;ре в ее традиционных проявлениях). Давая определение тому, что он называет «процветающим на духовном уровне многообразием», Тейлор выявляет новую потребность людей в чем-то большем, нежели самодостаточность и разум. Эта потребность приводит многих к совместному поклонению.

И все-таки контекстом к пониманию секулярности является культурное, этническое и религиозное многообразие. Возьмем хотя бы город мирового уровня Лондон, где 60% населения – это не состоящие в браке люди, и 41% — люди в возрасте от 20 до 44 лет. Значительная часть этих людей – иммигранты из Индии, Пакистана и Бангладеша, а также стран Африки и Ближнего Востока. Из-за того, что Европа стремительно «стареет», в ней должна увеличиваться миграция. Чтобы поддержать количество рабочей силы на уровне 1995 года, Европейскому Союзу необходимо будет принять к 2025 году тридцать пять миллионов иммигрантов.

В английском городе Лестершир этнические меньшинства составляют 36% населения (4). В Лестершире самый высокий процент цветного населения по сравнению с любым другим городом Британии. В этом городе также проживает наибольший процент британцев индийского происхождения (23.5 процента), а более 50% приходящих в первый класс детей – представители этнических меньшинств. Предполагают, что к 2011 году Лестершир станет первым евпропейским городом, где этнические меньшинства будут составлять большинство населения. Большой процент иммигрантов, прибывших в Лестершир в 1970-х годах, составили гуджуратские индусы, бежавшие из Уганды во время режима Амина. Кроме них в Лестершире представлены африканские, карибские и китайские диаспоры, оказывающие большое влияние на экономическую, политическую и культурную  жизнь города. Лестершир, который гордится своим многообразием, стал примером сосуществования множества наций, культур и религий. В городе находится как минимум двадцать одна мечеть, восемь индуисских храмов, шесть сикхских гурудвар, один джаинийский храм, два буддистских дацана, две синагоги и множество христианских церквей различных деноминаций.

Пример Лестершира представляет собой переворот и новый контекст в религиозной культуре Европы во второй половине XX-го века. Социолог и религиовед Грейс Дэви описывает данное явление как «вера без принадлежности», где номинализм преобладает над секуляризмом, а европейцы религиозны не менее, чем раньше, но по-другому (5). «Задача миссионеров сводится уже не в пересечении океанов, джунглей и пустынь, а в переходе улиц мировых городов» (6). В условиях такого многообразного общества, современная миссия должна обладать широким взглядом с глобально мыслящими церквями, сотрудничающими с множеством агентств, социальных служб, церквей и других религиозных групп. Современные города наподобие Лестершира культурно, этнически и религиозно космополитичны. Жители таких городов придерживаются различных убеждений и верований, заимствованных из разных традиций. Библейским утверждениям приходится теперь вступать в соперничество с Кораном, индуисскими ведами, писаниями Будды, толкованием Библии  Свидетелей Иеговы  или Книгой Мормонов. Библия должна теперь отстаивать свою подлинность на рынке соперничающих за истинность религий. «В условиях, когда христианам надлежит доказывать истинность и достоверность Библии среди необоснованного скептицизма и неверных толкований, именно жизнь в силе Святого Духа и в свете Благой вести Иисуса и Царствия Божия становится самым убедительным доказательством реальности, которую мы провозглашаем истинной» (7).

С одной стороны, религиозный плюрализм дает представление о разнообразных религиозных группах и формах выражения религии. Сегодня мы сталкиваемся с растущим числом нехристианских верований. Существует мнение (8), что факт увеличения числа мусульман важен не столько самим количественным приростом, сколько тем, что с исторической точки зрения факт нехристианского большинства в Западной Европе является беспрецедентным явлением (9).

С другой стороны, религиозный плюрализм может также свидетельствовать об общем надломе христианской веры, произошедшем на фоне ослабления исторически «организованных» (институциональных)  церквей и роста неинституциональных верований. К таким альтернативам можно отнести течение Новый Век и даже магию. Последнее особо значимо, так как напоминает нам о той реальности христианского мировоззрения, которая , как считалось, исчезла с началом эпохи Просвещения. Последователи секуляризации утверждают, что «рост религиозного плюрализма обязательно приводит к снижению внимания ко всем формам религиозных убеждений», в то время как идеологи рационального выбора (преимущественно в Северной Америке) «доказывают обратное: религиозный плюрализм дает больше возможностей удовлетворения религиозных потребностей во все более и более многообразном обществе» (10).           

Как евангельские христиане могут принять реальность религиозного плюрализма, предполагающего многообразие, больший выбор, иной образ жизни? Население порта мирового значения Роттердама состоит из жителей преимущественно неголландского происхождения. Имеются сведения, что половина рожденных в городе детей имеет хотя бы одного родителя, который не был рожден в Нидерландах. Примером этнического и религиозного многообразия Роттердама является путеводитель по неголландским церквям города, содержащий детальное описание ста тринадцати церквей, абсолютным большинством прихожан которых являются иммигранты (11). Согласно исследованиям, проведенном в 2007 году Римско-католическим университетом в городе Неймеген, «благодаря общественной работе всех роттердамских церквей, городские власти ежегодно экономят около ста двадцати миллионов евро» (12). Исследователи уверены в предположении, что социальная ценность церквей, к которым принадлежат некоренные диаспоры иммигрантов, составляет в районе пятидесяти пяти миллионов евро. В апреле 2008 городские власти создали базу, позволяющую координировать распределение общественной работы. Одной из целей созданной базы было «стимулировать многостороннее общение на тему общественной жизни города» (13). Данная база возникла благодаря работе при городском управлении евангельских христиан. Евангельские и пятидесятнические церкви, а также парацерковные организации были одними из первых членов совета, состоящего из представителей разных вер, христианских деноминаций и нерелигиозных благотворительных течений. Представленные в совете протестантские церкви выразили цель своего участия следующим образом: «церковь должна стать обозримой и открытой в динамично развивающемся обществе» (14). Создается впечатление, что деноминационные организации, парацерковные группы и даже поместные церкви больше не могут позволить себе работать изолированно друг от друга. Сложность задачи, факт глобализации и ограниченные ресурсы требуют обновленного посвящения цели многоуровневого сотрудничества.

Социолог по вопросам глобализации Роберт Робертсон утверждает, что «религиозные факторы будут в обязательном порядке оказывать влияние на различные приемы, направляющие как отдельных людей, так и этнические сообщества к новому мировому порядку» (15).  Религия , как оказывается, играет  особую роль в укреплении коренной принадлежности отдельного человека и общества в целом. Говоря о малых этнических группах, Герри тер Хаар приводит в качестве примера нидерландских христиан из африканских диаспор и утверждает, что «их принадлежность к христианству является наиболее важным фактором их социального самосознания» (16). В сегодняшний век миграции религия становится ключевым фактором формирования межнациональных обществ  и глобальных изменений в обществе. Принадлежность к той или иной религии помогает справиться с болью от переезда и привыканием к новому месту и, таким образом,  становится главным источником цели и смысла жизни. Вера становится источником формирования человеческого самосознания и ценностей в эпоху, когда социально-экономические силы приводят к утрате корней, безразличию к месту проживания и отчуждению в обществе. В столкновении религиозных форм Запада и остального мира обнаруживается потенциал для формирования новых видов религиозного общества. (17)

Часто приходится слышать о том, что христианство в Европе переживает упадок. В 1900 году 71% всех христиан в мире проживал в Европе, к 1960 году эта цифра снизилась до 46%, а к 1990 – до 30%. Устоявшиеся институциональные церкви, переживающие упадок, характеризуются следующими факторами: 1) высокий процент «номинальных» христиан, 2) основанная на цифрах ложная уверенность в своей значимости, 3) неспособность быстро меняться, 4) закостенелая структура, 5) нежелание пробовать новое. (18) Но даже несмотря на это, поклонение в евангельских и обновленческих церквях переживает возрождение. (19) За последние пятьдесят лет в исторических институциональных церквях Европы возникли новые нетрадиционные подходы к поклонению: Тэзэ (Франция), Вайлд Гуз (Шотландия) и Томас Мэсс (Финляндия). Так выразил в начале XXI века свое мнение о роли исторических институциональных церквей пастор из Хорватии:

«Поместная церковь в большей части Европы напоминает инвалида. Не стоит, однако, смотреть на него с презрением и отворачиваться от того, кто болен. Не следует также критиковать его за то, как он довел себя до такого состояния, или не замечать его, будучи занятыми своими делами. Мы должны поддержать его и помочь ему встать на ноги. Стоит лишь вылечить этого человека и помочь ему уверенно двигаться вперед, и он может стать источником надежды для своего народа!». (20) 

Контуры современной религиозной карты Европы не столько удалены, сколько изменены. Христианское и евангельское самосознание формируется под влиянием окружающего светского контекста, который включает в себя новые виды религии.

В Восточной Европе Православная церковь Румынии, России и Греции сталкивается с невиданным ранее смешением христианской действительности и секуляризации в обществе. Так, в находящемся неподалеко от Афин греческом порту Пирей и расположенном на севере от столицы городе Велес, учащиеся проводили уборку пляжей, используя особые мешки для мусора. В 2003 году евангельские и православные лидеры использовали эту идею, вместе раздавая туристам подобные мешки для мусора. Помимо экологических призывов, на этих мешках были напечатаны отрывки из Нового Завета на современном греческом языке .

На юге Европы правительства стран, которые ранее считались сторонниками Римско-католической церкви, сегодня отказываются от былых предпочтений. Так в городе, расположенном севернее Лиссабона, новоизбранный мэр попросил благословения у пастора из евангельской деноминации «Ассамблея Бога», а не у католического священника, как это было принято раньше. В церкви, которую посетил мэр, наблюдался быстрый рост (от тридцати до трехста человек), и среди ее прихожан было много иммигрантов. Но истинным основанием для визита мэра стало то, что муниципальным властям было известно о служении этой церкви престарелым и наркоманам. По консервативным оценкам, из 75% всех тех, кто возвращается в общество после лечения в реабилитационных центрах, более 50% становятся прихожанами церкви, а 25% устраиваются на работу.

В Западной Европе, в центре Антверпена, голландская семья работала с молодыми людьми турецкого происхождения, в результате чего их «Дом Библии» стал духовным домом для большого числа мусульманских семей, иммигрировавших из Турции. Когда несколько молодых человек из этих семей нарушили закон и попали в тюрьму, они попросили о визите не мусульманского имама, а евангельского служителя-голландца. Джаап и Ина Хансам увидели потребность в личном свидетельстве, исполненном любви, нежели в  проявлении вражды и ненависти.

Церкви Центральной Европы доносят Евангелие атеистическому обществу посредством общественной работы. Бездушные жилые районы Восточной Европы представляют сложную задачу для христианских миссионеров. Одним из таких мест является район на юге Праги, протянувшийся вдоль четырех станций линии метро и представляющий собой, возможно, один из самых больших жилых районов в Европе. Один из пасторов, работающих в этом районе, основал новую церковь в центре для беженцев. Предложение о создании церкви поступило от неверующего директора этого центра, которая был тронута тем, насколько лучше становилось поведение детей в центре после регулярных посещений прихожан церкви.

После падения железного занавеса в Северной Европе в 1990 году, в Берлине начали сотрудничать христианские служения, ранее находившиеся по разные стороны стены. Их сотрудничество состояло в  помощи престарелым в бывшем восточном Берлине и служении людям с зависимостями в бывшем западном Берлине.  Сегодня это служение, включающее в себя пятьсот сотрудников, является крупнейшим городским служением в Европе. В служение входят шестнадцать церквей, которые  занимаются проповеднической и миссионерской деятельностью на территории города с населением в четыре миллиона человек, многие из которых являются выходцами из Восточной Европы, Азии и Турции. Служению принадлежат три гостиницы в городе. Одной из целей служения является благовестие неверующим немецким бизнесменам, а также работа среди представителей турецкой и арабской диспор, что позволяет им нести свидетельство Христовой любви народам других вероисповеданий.

Можем ли мы говорить, что приведенные выше примеры, а также наш собственный опыт, отвечают запросам секулярной эпохи в 2010 году? На консультативной встрече Лозаннского комитета по всемирному благовестию (21), проходившей в таиландском городе Паттая, было сделано следующее заявление:

«Мы, христиане Европы, обязаны:

1. возродить молитву в личной жизни и жизни церкви в целом;
2. внести ясность в цели и смысл благовестия в больших городах;
3. развивать сотрудничество между церквями в области библейского обучения и общественной работы, а также развивать сотрудничество между церковью и парацерковными группами;
4. избавиться от пораженческих настроений среди христиан , возрождая пассивные церкви и призывая их принимать участие в служениях в городах;
5. восстановить теплую атмосферу и общение между прихожанами в городских церквях;
6. вернуть доверие к христианской проповеди благодаря вниманию к социальным и интеллектуальным потребностям в церкви и обществе;
7. изучить контекст городской жизни, а именно: исторические предпосылки, имеющиеся этнические группы,, существующие служения, а также современные факторы, влияющие на городскую жизнь (уделяя особое внимание средствам массовой информации);
8. планировать пробуждение в городах , подготавливая служителей  как для работы в их собственных городах, так и в других регионах, и насаждая новые церкви и группы в местах, где они необходимы;
9. оказывать влияние на горожан и общественную жизнь, проникая во все структуры городской жизни».

По прошествии 30 лет после конгресса Паттая 1980  нам следует вновь принять какие-то из перечисленных выше обязательств, а также выделить другие подходы, как, например, концепции постмодернистских церквей или стратегии взаимодействия. В то время, когда евангельские христиане призывают церковь вернуться к смирению, целостности и простоте, не следуюет забывать и историю европейской церкви, известной своими актами насилия. Вызов, который бросает нам светское общество, состоит в том, чтобы провозгласить истину Христа в плюралистическом и глобализованном обществе и привнести Христов мир в разрушенное и разделенное общество. Евангельские христиане должны принять данный вызов, а не бежать от него. Сила осуществить это, заключается в  удивительном заявлении о том, что «Бог во Христе примирил с Собою мир». (22)

© The Lausanne Movement 2010 

1. Glenn Smith, Thinking after… acting again: God’s global urban mission in an era of the autonomous self and globalization, 3.
2. Craig van Gelder, “Secularization and the City: Christian Witness in Secular Urban Cultures”, in Discipling the City, Roger Greenaway, ed., 1992
3. Charles Taylor, A Secular Age, London, Belknap, 2007.
4. Согласно информации, полученной от заведующего Северной баптистской семинарии (Northern Baptist Seminary) в Чикаго Алистара Брауна; а также информации от Британского миссионерского общества (British Missionary Society), которое основал выходец из Лестершира Уильям Кэри.
5. Grace Davie, Europe: The Exceptional Case, 19; Religion in Britain since 1945, 69f.
6. Ray Bakke, A Theology as Big as the City, 13.
7. J. Andrew Kirk, Mission under Scrutiny, 88.
8. Philip Jenkins, God’s Continent, 117.
9. “Если бы 15 миллионов мусульман, проживающих в Западной Европе, можно было объединить в одно государство, они заняли бы шестое по количеству людей место в Европейском союзе с населением большим, чем Бельгия» Ibid., 115.
10. Grace Davie, Europe: The Exceptional Case, 15.
11. Robert Calvert, Gids van Christelijke Gemeenschappen in Rotterdam, 2007
12. Trouw de Verdieping, 19 July 2008, 5.
13. “Uitnoding Oprichtingsbijeenkomst”, Platform van Levensbeschouwelijke en Religieuze organisaties in Rotterdam, 9 April 2008, Stadhuis Rotterdam.
14. Policy Plan 2009-2012, Protestant Churches (PKN) Rotterdam, GCW Diaconal Steering Group, 2009.
15. William R. Garrett, “Thinking Religion in the Global Circumstance: A Critique of Roland Robertson’s Globalization Theory”, Journal for the Scientific Study of Religion, 31 (1992), 301; quoted in A Global Faith – essays on Evangelicalism and Globalization, M. Hutchinson and O. Kalu, eds.; Sydney, Centre for the study of Australian Christianity, 1998, 30-31.
16. Gerrie ter Haar, “The African diaspora in Europe – some important themes and issues”, in Strangers and Sojourners, Leuven, 1998, 45.
17. Изучая Индуизм, Мартин Бауман замечает, что «в общем восприятии других религиозных сообществ и Европейского секулярного общества, можно наблюдать растущее осмысление собственной религиозной принадлежности»  (Baumann, ibid., 118). Грейс Дэви описывает новые формы религии как «вера без принадлежности» и отмечает рост религиозного опыта, который не попадает в рамки институциональных форм. Religion in Britain since 1945: Believing without Belonging, Oxford, Blackwell, 1994.
18. Peter Brierley, Future Church.
19. Издание «Mission Praise» является одним из многих примеров обновленного желания духовного опыта и выражения.
20. Стево Дерета в г. Рижека, Хорватия
21. «Как оказывать влияние на большие города», июнь 1980 г.2 Коринфянам 5:19